Alex Vinokur's Journal

Артюр Рембо. Песок сушил пустыню.
И город спал, глаза полузакрыв.
Каирский дождь шептал, как паутина.
О чём-то плакал. Медленно, навзрыд.

Все было просто и определённо.
Бог - это Б-г. А мысль - это мысль.
Но надо быть ребёнком и влюблённым,
Чтобы об этом вслух переспросить.

Ничто не вызывало ощущений
Своей неповторённой красоты.
И в смутных очертаньях поселений
Не возникали новые мечты.

Томительно тянулось бремя буден,
Начавшееся пыльною весной.
Не ведал он, что, может быть и люди,
И даже сам он был тому виной.

Уехал... Смуглость африканок
Не заменила белых жёстких лиц.
И он не понимал ни океана,
Ни слов, ни новых буден, ни столиц...

У жёлтого египетского камня
Обиженный и дремлющий феллах
Читал молитву, как мольбу, напамять,
Не разобравшись в старых письменах.

1965

Никто не знает. Даже Лира.
Вопрос на грани святотатства:
Как состояться в этом мире,
Где грех - бежать соблазнов адских?

Инстинкт горяч. Но дух не сломлен.
Не растворяясь в круге званом,
Молчит несказанное слово,
Пока не станет несказанным.

2012

"Ротонда". Нищие гении,
Оплёванные художники и поэты.
Ржавое солнце не греет.
Их не касается это.

Сами они плевали
В Сену, на камни Парижа.
Рук никому не давали,
Закатов не видели рыжих.

Мало кого ненавидели,
Редко кого любили.
Писали о местных жителях,
Розах, войне и России.

Привычно тянулось кофе,
Зима повторяла лето.
Никто не списывал копий
С их почерков и портретов.

Не всё понималось похоже -
Иное понятие света.
Цветок у красивой прохожей
Писался большим букетом.

У моря огромного цвета
Дышалось сухим океаном.
Художникам и поэтам
И этого было мало.

Совсем не мечтая о счастье,
Они его называли.
И были какой-то частью
Доступного нам едва ли.

Не веря ни в разум, ни в чувство,
При этом ничуть не страдая,
Они создавали искусство,
Которое мы не признаем.

Мы верим в синее море,
В следствие, дождь и причину.
Мы ощущаем горы
По самым высоким вершинам.

Они улыбались резко:
"А будет ли всё это мире?"
Дыхание стало тесным.
Как будто ты на Памире.

1965